Американские каникулы / Э.Лимонов /

    Седьмой год мы плетем эпидемией Лимонова. С первого полугодия 1992 года по тогда еще советским СМИ прокатилась мощная лавина статей, интервью и портретов Лимонова. Единодушно не осмыслив сути персонажа, наши "критики" и прямо любопытные интуитивно все же постигли величину и важность зверя и безоговорочно приткнули его среди малочисленных экспонатов отечественного зоопарка, или "Дисней-ленда", если хотите, а в нем напрыгивают на прутья клеток этакие звери, ровно Жириновский, Невзоров, Проханов или Новодворская. С тех пор Эдуард Лимонов - "персоналити", и его появление где бы то ни было затмевает для СМИ сам случай, случай. В жар войны в Приднестровье в июне 92-го репортаж в "МК" из Приднестровья именовался "Эдичка топает на войну", вышло, что Лимонов по весу переманил круглую республику ПМР. Или же намечается, что заинтересованность к нему у публики предельнее интереса к Приднестровью? Газета же "Коммерсантъ", публикуя отчет о выставке в галерке "Режина", помещает не репродукции работ художников, однако фотокарточку Лимонова, побывавшего выставку. Ерническо-иронические комментарии, без коих Лимонова не подают массам, незначительно таят тот факт, что наши "демократические" СМИ в сути обожают Лимонова во всех ипостасях: "патриотической", "фашистской", "национал-большевистской" или благоверного талантливых, пригожих, скандальных теток. Если разобраться, ничего ошеломительного в этом дудки. скоро и элементарно (не в образец экономическим и государственным структурам) перестроившиеся в самые что ни на уминать базарные, шафранные, живые, наши СМИ существуют сенсациями. И Лимонов - человек-сенсация - для них дар, манна небесная. Самый мутный митинг приобретает неожиданную окраску, если прямо примолвить, что "пришел и засел в первом ряду Лимонов". О нем элементарно царапать, он броский, за ним его экстраординарные полубезумные книжки, сонм жен-красавиц, 18 лет приключений в отдаленных сторонах, реноме европейского сочинителя, пять ратей. Представим, что Элвис Пресли или Джон Леннон показались бы в окопах Приднестровья, в боснийских горестях или на кровле грузовика на Манежной площади, под пулями у Останкино! Первыми отметили родство Лимонова с рок-культурой, с "провинциальными музыкантами из английского Харькова - Ливерпуля" критики Вайль и Генис еще в 1987 году в статье в журнале "Синтаксис". Слава Лимонова не мнит крошечнее, чем у Леннона или Пресли. хватит пробежать с ним по московским улицам. Наш всенародный "Эдичка", или "Эдик", ровно величает его ватага (у Останкино и снежного Дома в ватаге кричали: "Эдик! Эдик! Наш Эдик!") - подлинно всенародный герой, боготворимый и, ровно следствие, ненавидимый, однако герой. Молодежь втрескалась в него за его безоглядно, анархически обесцененного Эдичку, а позднее за его один-единственную в своем роде сверхэкстремистскую газету "Лимонку", а мамаши и папаши с сединами - за его патриотические статьи в "Савраске" и "Дне". Эта якобы раздвоенность Лимонова объясняется прямо. задевало в том, что Лимонов, "наш Эдик!", - предельнее сочинителя. Он был стихотворцем, был романистом, он политический журналист, маковица экстремистской партии и коренной редактор радикального журнала. Он все это сообща. Он человек политалантливый, в отличие от, молвим, бывших его товарищей по катакомбному искусству. Они столь и остались одномерными, моно. Сева Некрасов, Геннадий Айги, Генрих Сапгир - поэты-формалисты - и исключительно. Илья Кабаков - художник-формалист. Лимонов - бессчетно предельнее. левы те же Вайль и Генис, когда они его величают (пусть и иронически) "Эдд Лимонофф - суперстар". Он и уминать наш суперстар.     Фотограф Вадим Крохин за годы сосредоточил оригинальный альбом фотокарточек, коллекцию фотопортретов собственной работы и автографов беллетристов, сформулировавших по его мольбе свое кредо. собрание внушительная: от Грэхэма Грина сквозь Чингиза Айтматова и Катаева до Лимонова. Вот что написал он в 1973 году незадолго до отъезда на Запад: "Поэтов может быть бессчетно. Художников может быть бессчетно. Национальный герой может быть исключительно один". Теперь-то мы знаем, что суть текст "Мы - национальный герой", написанный в 1974 году, где Лимонов в фантастично поп-артистском варианте предсказал свою сегодняшнюю славу. Раскалькулировал он, рассчитал свою фортуну вперед или "Мы - национальный герой" - молниеносное озарение-предвидение? Не суть царственно. царственно то, что Лимонов в 1974 году постиг, кто он будет, кем он алкает быть. Не стихотворцем, не сочинителем, не журналистом, однако - национальным героем. И он им стал. (То, что Лимонов - наш суперстар, постигли не исключительно враждебные Вайль и Генис. В статье "Нои и Хамы" Бориса Парамонова, ноябрь 1990 г., читаем: "Будет масскульт с Лимоновым, ровно жутко вероятным претендентом на роль культовой фигуры".) Все случающееся с ним, его партией, газетой, с его интимными становится славным, случается со всей стороной, с СНГ. налететь безумца на его бабу безотложно дано было СМИ в числе первостепеннейших происшествий года. Газеты "Комсомольская правда" и "Аргументы и факты" были запорошены предложениями даровых пластических операций, экстрасенсы предлагали лечение, пристроились речения симпатии, любви и прямо слепого обожания. Когда недавно Лимонов распростился с благоверною Натальей Медведевой, ни один-одинешенек орган СМИ не остался безучастен к этому событию интимной жизни сочинителя. ну-ка бесспорно, Лимонова ни в какую не желают признавать политиком, телевидение хранит его в черном теле, однако он прорвется, его век не жаждали, а он пробивался век.     Казалось бы, "хэппи энд", чего еще потребно? Однако то, что Лимонов стал суперзвездой, отвлекло внимание от его книжек. Личность Лимонова прикрыла от читателя его книжки. Навеки внедрившись в разум масс ровно Эдичка, он столь им и остался. Между тем и его герой, и сочинитель после стадия Эдички изменились, отжили еще немало изумительных приключений и повзрослели, посуровели, возмужали. Рассказы, впервинку сцементированные в собрание, какое читатель хранит в лапках, написаны запоздалым Лимоновым, ставшим более мерзлым и смиренным артистом. доля из шестидесяти шести рассказов сроду прежде не была опубликована. Вот что сочиняли об опубликованных русские и зарубежные критики: "Какое здоровье! Миллер рядышком с ним мелкий теля, а Буковский - дитя мадонны. однако в отличие от своего брата американца "Бука", Лимонов сроду не случается вульгарен. Десять текстов "Обыкновенных инцидентов": тонифицирующие, эпические, комичные и ненормальные, трагикомические, - они удар ногой в нос, событие этого литературного года. Взрыв хохота - непрестанный и продолжающийся. Ничтожно незначительно в нашей литературе образцов эдакого литературного здоровья" (Журнал "Ле Пуэн") .     "Лимонов не диссидент" - уверяет нас издатель. Скорее, глобальный хулиган, планетарный панк. Того жанра, что бьют в сало пузатых финансистов. В десяти рассказах он демонстрирует собственный злобный стиль преследователя пороков общества изобилия, он избивает дубинкой нас, готовых к самодовольству, порождающих презрение. Он пинает в свинцовые задницы. Он говорит: "Мир блаженно вступил в пищеварительный фазис своей истории". Это прямостоящий человек" (Журнал "Куа лир") .     "Эдуард Лимонов продолжает собственный линия в литературе, линия, пересеченный и отмеченный чудными и мощными книжками. Рассказы сделаны в сухом и насыщенном манере, кой обожатели самого французского из русских беллетристов пять знают. "Спина мадам Шатэн" - это минутно, это цинично, это жутко хорошо" (Газета "Вю дэ Франс") .     "Молодые народ, те, кто с омерзением следил за чумазым спектаклем претендентов на Гонкуровскую премию на "Апострофе" (литературное теле-шоу), какие пораздумали ошибочно, что с экстраординарным и потрясающим в литературе кончено, декламируйте "Обыкновенные инциденты" Лимонова. У вас останется кое-что. Это кое-что именуется талант, а талант, не истина ли, заразителен" (Газета "Зюд-Эст") .     "У Лимонова эмиграция - это прямо человек вне своего природного края. Он здравствует не в гетто, а ровно нормальный человек в прочий стороне, оставаясь при этом русским. За что, если беспорочно, г-ну Лимонову благодарю. Потому что он вот что сделал: вписал наконец русских в ситуацию, реализованную американцами уже в начале века - Хемингуэем и Генри Миллером". "Лимонову удалось доработаться до того, что в его тексты азбука вламываться судьбина - не его собственная, а некая стылая субстанция, знающая о народах предельнее, чем они сами. И отправные его позиции - идейные, политические - тут не нужны. дабы приманить фортуну в свои истории, Лимонов использует себя в качестве наживки" ("Книжное обозрение" А. Левкин) .     "Через автобиографические рассказы, составляющие сборник "Спина мадам Шатэн", читатель выказывает каждодневную житье Лимонова в Париже 80-х годов. Это распроклятый сочинитель, жительствующий в крошечном апартменте, напоминающем трамвай, печатающий книжки, какие дурно продаются. однако полуголодная житье - это диета, какая подходит нашему люду. Она ему позволяет дико подраться с наркоманом у Бобура, не высказать никакой жалости по предлогу певца, похищенного в Бейруте, или знатного голлиста, уважающего, однако, его книжки, однако кой стал дряхлым и истомленным после того, ровно его штурмовали на улице. Кроме того, уминать все же и ладные моменты, телесные, политые алкоголем, ровно эта шашни втроем с парой молодых югославов, хозяином и женой". (Газета "Ле Котидьен") .     "Нежный хищник, вероятно, несознанный возмутитель спокойствия и, без сомнения, трезвый архангел субверсии, Лимонов относится к избранному народу самородных беллетристов. Этот Жак Тати, путающийся в богатых кварталах, не знает себе равновеликих в отделении от кости фарисеев, облегающих нас. Вы ровно Святой Томас? Загляните в рассказ "Спина мадам Шатэн" беспорочно. У нее славная хребта, однако это не рассказывается, это читается одним духом" (Журнал "Ль Эскспресс") .